Дойл Брансон о Чипе Ризе

На страницах журнала PokerPlayer Дойл Брансон вспоминает о знакомстве, дружбе, соперничестве и совместных инвестициях с одним из лучших игроков в истории покера.

Я услышал о Чипе раньше, чем увидел его своими глазами. Это было летом 1973-го; он вместе со своим партнером Дэнни Робисоном разрывал стад $10/$20 в Stardust. Что ж, наверное, очередной умный новичок, которому отлично заходит, решил я. Вечная история. Многим таким людям везет до поры до времени, но потом удача внезапно заканчивается, и они проигрывают всё. Сам я даже не думал отнимать банкролл у Чипа – он играл слишком дешево. 

Но в один прекрасный день Чип и Дэнни пришли во Flamingo, где мы играли в стад хай-лоу с обязательным дележом банка (в этой игре отсутствует условие «пять карт от 8 и ниже», чтобы взять лоу – ред.). Как обычно, за столом сидели Пагги Пирсон, Джонни Мосс, Джимми Каселла и я. И, должен отметить, играли они очень плохо. Почти все регулярно старались собрать хай, что было огромной ошибкой – в лучшем случае это давало полбанка. Пожалуй, только я понимал особенность этой игры, а мои соперники были великими игроками в безлимитный холдем, но с трудом приспосабливались к другим видам покера. 

Чип немедленно разобрался в происходящем и вскоре оказался за этим столом со всем банкроллом, который они с Дэнни успели скопить – не более $30,000, а мы играли $400/$800, довольно серьезные деньги по тем временам. Конечно, этих денег было явно недостаточно для игры по таким ставкам. Но вскоре стало достаточно...

В одной из раздач мне сдали трех королей. Обычно я бы сразу выкинул их в пас, но собрался мультипот, и я решил половить фулл-хаус. На пятой улице я собрал свой фулл, а Чип – 6-4 лоу. Остальные тянули вмертвую. Мы с ним накручивали на каждой улице, и к риверу образовался огромный банк. На шестой улице у Чипа было четыре карты к стритфлешу, и на ривере он купил «стальное колесо», выиграв самый большой банк на $400/$800 на моей памяти – около $30,000. Не успели мы опомниться, как они с Дэнни увеличили свой банкролл до $100,000, и Чип влился в большую игру. 

Большинство «первых парней на деревне», пытавшихся бросить нам вызов, проигрывали всё, но время от времени среди них попадались настоящие мастера. Чип был именно таким. Я понял это с нашей первой встречи. У него были все качества, необходимые для успеха. А ещё он старался держаться подальше он игроков, которым очень везет. Другие часто пытаются наказать везунчиков, надеясь, что удача вот-вот иссякнет, но Чип понимал, как тяжело обыграть человека, которому складывается. Кстати, я никогда не говорил ему, что заметил эту черту. Ведь мы были конкурентами, и я не спешил делиться с ним своими наблюдениями.

В середине 70-х Чип был довольно наглым молодым человеком – отлично выглядел, излучал уверенность в себе, одевался по последней моде, швырялся деньгами направо и налево и встречался с самыми красивыми девушками. Однако в некоторых вопросах он оставался весьма наивным и из-за этого попал в беду. 

В те годы Вегас был намного более криминальным городом, чем сейчас. Чип не привык иметь дело с преступниками и связался с парой негодяев, которые занимались пиханиной и отнимали деньги у игроков в покер. Они убедили его делать то, чего делать не стоило, но Чип во многом был ещё ребенком, не имел опыта общения с криминалом и стал для них легкой добычей.

Критический момент наступил после нашего матча в гольф. Чип и Дэнни играли против меня и еще одной девушки, которая оказалась на удивление сильным игроком. Мы заключили пари по системе Нассау по $10,000 (отдельный расчет по первым девяти лункам, последним девяти и всем 18) и должны были играть каждый день всю неделю. 

В такой игре вполне возможны шестизначные свинги, тогда это были довольно большие деньги. За два дня мы выиграли $90,000. На третий день ко мне явился главный бандит и сказал: «Вы нас обманули, дали неверную информацию, поэтому матч окончен, и денег мы вам не дадим». – «У нас же контракт, нужно играть дальше!» – удивился я. Но он сказал, что контракт аннулирован.

Я смирился с тем, что денег мы не увидим – такие уж были времена. Но вскоре ко мне явился Чип и принес в бумажном пакете 90 тысяч наличными. Он сказал, что я заслужил эти деньги, и он считает себя обязанным заплатить мне выигрыш из собственных средств. После этого Чип разорвал отношения с бандитами. Этот случай много говорит о его характере. Его поступок был очень мужественным – и очень рискованным. 

Позднее мы узнали, что эти люди даже заказали Чипа наемному убийце. Но киллер то ли испугался, то ли передумал в последнюю минуту, и Чип Риз остался в живых. А вскоре, к нашему счастью, глава банды, которая терроризировала игроков в покер, был убит, и ситуация стала налаживаться. После его гибели топ-игроки (среди которых были Чип, Бобби Болдуин и я) договорились единым фронтом выступить против любых гангстеров, которые попытаются подмять покер под себя. 

Про Чипа часто говорили: «Всё при нём!» Атлетичный, дружелюбный, общительный, умный... И щедрый. Чип был щедрее большинства известных мне людей. Каждый раз, когда я звонил ему с предложением поучаствовать в каком-то мероприятии, он всегда отвечал: я в деле. Он любил помогать людям. 

Одна его черта так и осталась чуждой для меня: Чип просто швырялся деньгами. Например, несколько раз мы летали в Европу играть с богатыми лудоманами, и всюду, где мы останавливались, он брал самые роскошные номера. Однажды в Риме я взял номер ценой $200 за ночь, а Чип выбрал люкс за $2,500. Он ездил на новых «Кадиллаках» и BMW, тратил кучу денег на модную одежду и ни в чем не отказывал своей семье.

Известно, что многие игроки в покер готовы платить любые деньги за хорошую еду. Чип тоже любил поесть. Как-то раз мы засиделись в его люксе за партией в джин. Подошло время обеда, и он заказал в номер всё, что было в меню, для нас двоих! Когда принесли еду, он притворился, будто заказывал на пятерых, и крикнул: «Эй, привезли обед, все сюда!» Но кроме нас в номере никого не было...

Мы не только играли друг с другом в карты, но и делали совместные инвестиции. Большинство из них никуда не годились. Много потеряли на скаковых лошадях. Вложились в экспедицию по поиску «Титаника» и почти добились успеха, но деньги кончились... Это обошлось каждому из нас в $20,000 или $30,000. Также мы снарядили экспедицию, которая искала Ноев ковчег, и даже нашли фрагмент корабля. У нас был прямой номер 1-900- для ставок на спорт, мы вкладывались в ChewBrush – жевательную резинку, которая чистит зубы, в христианский телевизионный канал... Последнее стало нашим крупнейшим фиаско.

Одной из немногих наших удач стала организация синдиката по ставкам на бейсбол. Чип нашел парня из Корнуэлльского университета, который опередил время, разработав компьютерную программу, превосходившую все известные аналоги, бывшие в распоряжении букмекеров. На этом мы в 90-е подняли приличную сумму. 

Мы делали ставки по всей стране и произвели революцию в этой отрасли. По мере того, как слава синдиката росла, наши ставки стали копировать, поэтому нам нужно было размещать их одновременно в разных местах, чтобы сохранить возможность играть по-крупному. Чип прекрасно справился с организацией этого процесса. Из него бы получился отличный топ-менеджер!

У нас с Чипом были необычные отношения: мы были лучшими друзьями, но непримиримыми соперниками за покерным столом. Нас считали лучшими игроками в мире, хотя споры о том, кто сильнее, не утихали. Думаю, постепенно Чип меня обошел, но ему явно складывалось куда лучше. Он постоянно тащил коинфлипы и всякий раз оказывался на нужной стороне кулера. 

Когда проводишь столько времени вместе за игрой в покер, вырабатывается определенное чувство товарищества, но мы никогда не обменивались информацией друг о друге. Мы обсуждали других игроков, но он никогда не говорил мне про мои сильные и слабые стороны, а я не рассказывал о том, какой вижу его игру. Мы были друзьями-соперниками, и я сражался с Чипом яростнее, чем с кем-либо другим. Слухи о том, что мы мошенничаем, играем на один карман, ходили регулярно, но в них не было ни слова правды. 

Возможно, эти слухи возникали из-за того, что мы регулярно стартовали столы, выступали катализаторами игры. Мы просто садились и играли хэдз-ап, пока кто-нибудь не подсаживался третьим. Надо сказать, Чип был лучшим в мире по умению привлечь за стол богатого любителя. Он умел нравиться, умел произвести впечатление. Я уступал ему в этом, так как с трудом скрываю чувство неприязни, но он был прекрасным дипломатом. 

Я подшучивал над ним, называл его образцовым американцем, который готов проглотить любое дерьмо с улыбкой на лице и очаровать кого угодно. Он легко включался в разговоры с незнакомыми людьми, которые потом присоединялись к нашей игре. Для Чипа это было совершенно естественным, просто свойство характера. Барри Гринстайн вспоминает, как он впервые сел с нами за один стол. Чип сказал: «Давай, приятель. Мы играем в твои любимые игры. Мы отлично впишешься». Он сел и, действительно, вписался отлично. 

В чем было преимущество Чипа над другими игроками? Сам он часто говорил, что дело не в А-игре – в своей лучшей форме он мало отличался от прочих топ-игроков. Но его худшая игра почти не отличалась от лучшей – он никогда не опускался ниже определенного и очень высокого уровня. 

Что характерно, он легко вставал из-за стола в минусе, когда игра не шла, предпочитая отыграться завтра. Большинству из нас тяжело признать неудачу, и это стоит нам кучу денег. 

А ещё я не видел ни одного игрока, который бы так спокойно переживал бэдбиты. Я знал Чипа много лет, но ни разу не видел, чтобы он повысил голос или высказал своё недовольство. Таким характером на моей памяти обладал лишь один человек – мой отец. 

Возможно, у Чипа было плохое предчувствие, или доктора сказали ему, что с ним не всё в порядке, но примерно за полгода до смерти он стал постепенно отходить от дел. Раньше мы беседовали по два-три раза в день, но в тот период наше общение сократилось до двух-трех раз в неделю. Мне это казалось странным. После его смерти я узнал, что Чип скрывал информацию о состоянии своего здоровья от покерного сообщества, опасаясь, что другие игроки начнут пользоваться этим во время игры. 

Он жил тихой жизнью, и я даже не могу вспомнить, когда мы виделись в последний раз. Помню только наш последний телефонный разговор. Я позвонил ему, чтобы поделиться шутками, которые мне прислали по электронной почте. Если бы я знал, что та беседа станет последней, я бы обязательно сказал ему, как ценю нашу дружбу и как сильно люблю его. Он был прекрасным другом, и наши взгляды по многим вопросам полностью совпадали. 

На похоронах Чипа многие, включая меня, говорили о нем. Думаю, ему бы это понравилось. Уверен, он гордился своей репутацией великого игрока в покер. Он хотел бы запомниться человеком, который на первое место ставил семью, но при этом был одним из лучших послов покера в истории игры. Я всегда буду помнить его таким. 

Когда Чипа кремировали, члены его семьи сделали из части праха золотой слиток и выковали из него несколько крестов. Я получил такой крест и пытался носить его, но не смог, хотя, наверное, ещё вернусь к этому в будущем. Слишком тяжело было пережить его смерть. Первые два-три месяца после неё я провел дома, никуда не выбираясь и практически ничего не делая. Я частично потерял интерес к жизни после его ухода.

Однако потом я осознал, что жизнь продолжается, и Чип не хотел бы видеть меня скорбящим и безутешным. Скоро я составлю ему компанию, а пока надо жить дальше. 

Продолжается и большая игра в Bobby’s Room, хотя без Чипа она никогда не будет прежней. Иногда я бросаю взгляд на его большую фотографию, висящую на стене, и вспоминаю, как он сидел с нами за одним столом, смеялся, ел, делал ставки...

Он выбрал очень хорошую смерть – просто уснул и не проснулся. Типичный Чип! Даже в этой игре ему раздали натс...